По ночам - вернее, по утрам, - продолжаю видеть дивное.
Под катом многабуквСнилась мне поездка к родственникам супруги - та, что теперь под большим вопросом из-за политических трений с РФ. +
Во сне отправились мы к границе с Казахстаном, где встретились с многочисленными родичами жены, съехавшимися туда же с разных концов России. Мы поселились у её дедушки, построившего себе новый дом вместо прежнего, - того, что он тоже с нуля своими руками делал (про "своими руками" не сон, а вполне себе реальность). Этот, новый, дом был странный. Представлял собой длинную цепочку однокомнатных помещений с короткими коридорчиками/дверными проёмами меж ними. Растянулся метров на 200-250. Стены из дерева, а вот потолок - сплетён из прутьев. Там, конечно, пустыня наступает, но всё-таки не тот климат, чтобы делать такие сетчатые крыши, - пусть и во много слоёв. Поэтому я несколько удивился. Спросил, почему так - получил ответ, что это летний дом, а на зиму хозяин перебирается в старый. Ещё в части комнат окна были во всю стену.
Как всегда, снилось очень реалистично. Бытовые подробности - до складок покрывала на кровати, солнечных зайчиков, пробивающихся сквозь крышу, распаковки вещей, похода за продуктами на рынок, запаха степных трав, непривычных, чужих, сухого горького ветра.
На неинтересных вещах останавливаться не буду. Упомяну только, что долго и старательно выбирал на рынке груши для Стрекозкиного дедушки, и ворчал на Стрекозу, что не сказала мне, что её дедушка любит груши. Не то привезли бы их из Киева, потому что здесь - не груши! Не сочные, не сладкие, только скоту и скормить. Выбрали лучшее из худшего, отнесли в дом; тут подтянулись остальные родственники - нескольких я видел впервые - и мы все дружно пошли в парк. Зоопарк. Так как больше в этой местности ничего и не было.
Скажу по секрету, зоопарка там тоже нет. Но во сне - был.
Если вначале все мы держались вместе, оживлённо общались, ели мороженное, то потом "растянулись", разбились на группки. Стрекозкины родители с бабушкой и дедушкой пошли вперёд, брат с девушкой - так совсем вперёд убежали, а мы с двумя девчонками (сёстрами Стрекозы, но не родными) начали отставать у клеток со львами и прочими хищными кошками, а окончательно отстали рядом с приматами.
Мне нравилось, что в этом месте животных ограждали только вертикальные прутья. Никакого бронебойного стекла, никаких заграждений на расстоянии 5 метров от решётки, и никакой решётки в несколько рядов. Я всегда любил за это провинциальные зоопарки. За то, что могу прикоснуться к зверю - да, на свой страх и риск. И вообще поражался тому, какой богатый здесь зоопарк - не в плане убранства, а по количеству и редкости животных. Целая стая горилл - 6 или 8, при том, что в Киеве сейчас содержится одна пара этих стайных животных. Так что минут на 5 я задержался, наблюдая их социум. После прошёл вперёд - и просто остолбенел от увиденного. Челюсть плавно опустилась на землю. Потому что в следующих клетках сидели - и я это отчётливо видел - неандертальцы! Те самые, вымершие. И я наблюдал их так же ясно и телесно, как перед этим горилл и шимпанзе. Обернулся к своим спутницам с немым вопросом "как?!" - на их лицах тоже удивление. Потом посмотрел на вывеску - а там не неандертальцы указаны. И не питекантропы. "Гейдельбергский человек". И даты - сейчас они уже из памяти стёрлись, только указание, что они сколько-то там тысяч лет до нашей эры населяли северную часть Европы.
В ближайшей к нам клетке было несколько самок, клянчивших еду у прутьев, довольно непримечательный некрупный самец в глубине, и один, стоящий в полный рост, держась за прутья двумя руками, крупный темноволосый самец. Очень... эффектный, с внимательным умным взглядом. Умным и хищным.
Стрекозкина сестра протянула ему кусок хлеба, я перехватил её руку и сказал - осторожно. Не подходи слишком близко. Она на это встрепенулась немного испуганно, но намерения не оставила. Он взял хлеб, переложил в другую ладонь, а первой очень осторожно повёл протянутую девушкой руку к себе за кончики пальцев, поднёс к лицу и понюхал. Тут я за плечи умилённую тем, что обезьянка собирается ей целовать галантно кисть, сестру отдёрнул. Ага, поцелует он, как же. Руку оттяпает только так. Правда, спустя мгновение девчонка и её безопасность перестали меня интересовать - я осознал, что первобытные люди говорят меж собой. И - что я понимаю, о чём они говорят! Знакомые слова. Древнеисландский вперемежку с русским. Тут уже я прильнул к решётке, вслушиваясь в бормотание-рычание. Потому что показалось - услышал несколько знакомых слов.
Я попытался разговорить примата и добиться ответа: правда ли он упомянул несколько кённингов Одина, "фьорд Франангр", - совместить это с "полем последней битвы" и чем-то ещё, сказанным быстро-быстро. Не то это был какой-то маршрут, не то отрывок древнего сказа, - это я и хотел выяснить. А ещё я расслышал "Вальхалла", что точно ни с чем спутать не мог. Эти люди знали асов. Поклонялись асам. Не то произносили заговоры, не то ругались, упоминая события и места. В этот момент я отчётливо понял, чем буду заниматься следующие две недели - заполнять пробелы в Эддах, узнавать новые мифы и получать Нобелевскую премию. Потом, когда вернусь к цивилизации.Х)
Но это всё неважно. Главное - я узнаю, как оно было. Что было. Надеясь на сохранность передающихся из уст в уста древних слов. Что-то да сохранилось - об асах!
- Расскажи мне о них! - говорю этому самцу, а он, зараза, смотрит и молчит. Если говорит - то выдаёт слова, которые я не понимаю.
Тут нас окликнул смотритель. Оказалось, он стоял чуть в отдалении, у противоположного ряда клеток у нас за спиной. "Не нужно дразнить животных, они могут быть опасны. И уж тем более не стоит соваться в клетку".
Разговаривая со смотрителем, отошли немного к нему, и я увидел и показал Стрекозке, что за ближними клетками открывается, как бывает в зоопарке, большое пространство, и там - целое селение. Деревянные, каменные хибары, и много, наверное, сотня этих первобытных людей. Очень интересно, и очень мало видно. Вот тут я как раз пожалел, что нет стекла и площадок, чтобы наблюдать сверху. Как-то не слишком продумано. А так хочется заглянуть!
Пока я так смотрел, отходя подальше, стараясь встать на цыпочки и забраться на бордюр/лавку, чтобы увидеть побольше, заметил, опустив глаза, как в несколько рук "неандертальцы" открывают на клетке щеколду, дверь оставляют приглашающе, толпятся неподалёку, но сами не выходят.
Мне это совсем не понравилось.
Я глядь на смотрителя - будет закрывать, ругаться, цепь/замок навешивать? - а его нет.
И во мне борются любопытство и страх. Я подхожу к решётке, слушаю, пытаюсь повторять слова, которые меня интересуют, разобрать ответы. То к одному обращаюсь, то к другому. Стрекозка рядом, и Вика, двоюродная её сестра. А вторая, та, что хлебом кормила, смотрю - уже почти там, внутри, в переходнике-тамбуре за дверью клетки. Вокруг неё - волнение, и - рраз! Случилось то, что я с самого начала предсказывал. Ей-таки оторвали руку. Крик - какой-то слабый совсем, плачущий, не такой, как привыкли в фильмах слышать. Мы решительно двинулись её отбирать, отпихивать сгрудившихся самок. Сами держимся очень близко и тесно друг к другу, чтобы не пустить никого в слепую зону, не дать цапнуть со спины или сбоку. Но нас не бьют, не кусают - скорее оттесняют, путаются под ногами, увлекая добычу вглубь вольера. И когда мы уже в том тамбуре, где всё случилось, к нам навстречу вышел решительно тот самый самец. Толкнул меня в плечо и заговорил - куда более длинно, чем раньше. И гораздо более понятно.
- Асы любят мясо. Дети асов, - постучал по груди и обвёл руками племя, - тоже. Так редко, так мало удаётся получать. Знание требует выкуп.
Сам перемещается, отходит. Понимаю, что "знание" - это не совсем верное слово, скорее "святыня". Так это слово переводили в Эддах, но и оно неверно, потому что это далеко не христианская святыня. Что-то ценное, что может быть как словом, так и вещью. И пока он это говорил, - я уже понял, к чему он клонит, но ещё раздумывал, стоит ли то, что он может мне сообщить, жизни, - он девушке оторвал вторую руку. Ну, чтобы я не слишком колебался. Что уже спасать-то?
И я понимаю, что если мы сейчас двинемся - погибнем все. Они нас троих затащат в селение и тоже разорвут. Отступаю и говорю:
- Хорошо.
Видно, что многие из его народа недовольны. Что им одна девочка на всех, нами бы они отужинали с неменьшим удовольствием. А ещё я оценил, насколько он умён. Пропади здесь целая толпа - шум поднимется. Возможно, что-то найдут. Поймут. Просто решат перестраховаться. И я так понимаю, что это далеко не первое человеческое жертвоприношение, на которое смотритель закрывает глаза. Видимо, в обмен на что-то более ценное. чем знания, о которых я просил.
Мы выходим. Дверь закрывается - на щеколду, и даже сверху натягивается и закручивается цепь - руками, изнутри клетки. Я отхожу туда, где стоял прежде и откуда было видно селение. Спустя некоторое время самец выходит на возвышение с сестрой Стрекозы. Я думаю - вот зараза, напоминает о соглашении. Мгновение - и девушка утащена в дом. А он - возвращается, и у него в руке... отрубленная голова Локи.
Я в очередной раз не поверил своим глазам. Лучшее, на что я надеялся - это какая-нибудь исписанная кость, которую придётся разбирать хз сколько лет и с какими учёными - если я их ещё где-нибудь добуду. Одновременно с тем - я счёл метафорой его предложение показать мне аса, а оно - вон оно! Голова. Живая! С огненно-рыжими волосами, за которые этот её самец потряс, привлекая наше внимание. И сказал - вполне себе на русском, без древнеисландских и прочих слов, ехидно-ехидно:
- Держите. Но если не удержите, он съест вас всех!
Голова у него в руках превращается в здоровенную чёрную змею, и он её нам швыряет. Но как только выпускает из пальцев, змея превращается в огонь, файербол. Я не отступаю, не закрываюсь - ловлю. Огонь проходит сквозь руки, не обжигая, - хотя жар я почувствовал, - и проникает внутрь, растворяясь, будто ничего и не было.
Стрекозка смотрит тревожно. Вторая сестра вообще в сторонке и делает вид, что ничего, абсолютно ничего странного не происходило и не происходит. Рассматривает каких-то мелких лемурчиков.
Я улыбаюсь и говорю им:
- Пошли отсюда. Больше нам здесь делать нечего!
И вот тут в клетке начинают выть, беситься и кидаться на решётку, как это делают гориллы в бешенстве.
- Живо, живо, пошли! - поторапливаю я, и мы уходим - чуть более, чем поспешно.
Находим у киоска с кафетерием родителей Стрекозы, и остальных её родичей.
- А где ещё одна? - интересуются у нас.
- Она задержалась, - отвечаю небрежно, и все кивают - да,да, задержалась!
Потом Стрекозкина мама интересуется, кто что будет пить. Себе и бабушке заказывает какие-то гламурные коктейли, дедушке - пиво, отцу - джин-тоник (настоящий, не из бутылки, а именно смешанный), Стрекозке с сестрой по молочному коктейлю, у меня интересуется: "Латте со взбитыми сливками?" - она знает, что я кофеман. Действительно знает.
Я качаю головой:
- Нет. Пиво, тёмноё.
Она удивляется, я улыбаюсь - и просыпаюсь, кажется, всего раз глотнув из только что полученной от продавца пенной кружки.
И думаю, что у смотрителя зоопарка будет тяжёлый день Х)